В годы Великой Отечественной войны ярко раскрылся талант целой плеяды выдающихся советских военачальников — Георгия Жукова, Константина Рокоссовского, Ивана Конева и многих других.

В этом ряду особое место занимает Василий Иванович Чуйков. Судьбой ему было уготовано оказаться в самом эпицентре переломного сражения войны — Сталинградской битвы. На счету войск под его командованием десятки победоносных операций.

12 сентября 1942 года Василий Чуйков назначается командующим 62-й армией с приказом во что бы то ни стало отстоять Сталинград любой ценой..

Положение 62-й армии к тому моменту тяжелейшее — она отрезана от остальных сил фронта и вынуждена оборонять Сталинград, будучи прижатой к Волге.

Именно тогда, обращаясь к солдатам, Василий Иванович произнес фразу "За Волгой для нас земли нет!", вошедшую в историю. Но для тактических хитростей ключевой для командарма можно назвать фразу из его книги "Сражение века": "На первом плане в моих размышлениях был солдат. Он главный участник войны. Порой он лучше знает психологию солдат противника, чем генералы, наблюдающие за боевыми порядками врага с наблюдательного пункта".

В поисках противодействия вражеской авиации Чуйков решил использовать опыт солдата Протодьяконова. Оказавшись со своей пушкой на нейтральной полосе, тот не отошел на свой передний край, а закрепился, метко поражая танки противника. Самолеты его позицию не бомбили, боясь поразить свои подразделения. Обнаружив этот факт, Василий Иванович приказал своим соединениям идти на сближение с противником - рыть ходы, сообщения, траншеи, окопы зигзагами так, чтобы сократить нейтральную полосу на ширину броска гранаты. После этого фашистские бомбы нередко падали сзади, на уже пустые окопы. Когда же немецкие самолеты все-таки пытались бомбить наш передний край, снаряды часто поражали гитлеровские полки.

Вместе с тем, Чуйков приказал всем начальникам идти на передний край. Боевой дух рядовых бойцов сильно повысился, когда они увидели в окопах рядом с собой командиров высоких рангов, штабных офицеров. И сам Василий Иванович со своими заместителями не отсиживались в командном пункте. Они нередко выходили в окопы, показывая, что генералы не бежали за Волгу, а вместе с солдатами отстаивают город.Именно Чуйков нашёл наиболее эффективную тактику в условиях уличных боёв — они стали вестись в основном не силами линейных подразделений, а специально созданными штурмовыми группами, которым придавались сапёры, противотанковые средства, большое количество гранат. Штурмовые группы действовали неожиданно для противника, нанося ему тяжёлый урон.

Из его воспоминаний о переломе в Сталинградской битве:

Память… Какая это властная сила – ей не прикажешь, не откажешь. Порой она воскрешает перед мысленным взором такие картины виденного и пережитого, что сжимается сердце и выступает холодный пот. Так бывает и ночью, и днем. Иногда готов упрекнуть себя, свое сердце за такую реакцию на воспоминание о былом. Но память возвращает тебя к этим событиям – и далекое становится близким.

…Над городом кружат сотни пикировщиков, от взрывов бомб и снарядов рушатся стены домов и заводских корпусов, дыбится земля, воздух наполнен вистом пуль и осколков, под ногами рваная арматура, искореженные рельсы трамвайных путей, дробленые камни, воронки, ямы, а впереди, перед глазами, вершина кургана, там командный пункт армии, и ты идешь туда через круговорот огня.

Идешь, получив приказ возглавить оборону центра и заводского района города, идешь, забыв об опасности, размышляя, как остановить и разгромить прорвавшиеся к городу дивизии врага.

Так было 12 сентября 1942 года, в день назначения меня командующим войсками 62-й армии, на которую вместе с войсками 64-й армии была возложена оборона Сталинграда.

...Улицы и площади Берлина, откуда взметнулось зловещее пламя второй мировой войны, напоминают свалку металлолома и битых кирпичей. Помятые каски, перевернутые орудия, танки без башен. Пустые коробки домов щурятся обугленными глазницами окон, на задымленных стенах толстый слой пыли, дыхание перехватывает едучий тротиловый смрад. Полумрак командного пункта, бледное лицо начальника генерального штаба сухопутных войск Германии генерала Кребса. Он пришел вести переговоры об условиях прекращения огня в Берлине и услышал в ответ:

— Никаких условий, только безоговорочная капитуляция...

То было в ночь на 1 мая 1945 года в Берлине, на командном пункте 8-й гвардейской армии.

...Путь от Сталинграда до Берлина, по нынешним представлениям, не так уж велик — на современном турбореактивном лайнере его можно преодолеть за несколько часов, — но если измерять это расстояние шагами, да еще под шквал пуль и осколков, по заминированным полям, через укрепленные врагом оборонительные рубежи и водные преграды, то чувство гордости за советских чудо-богатырей, прошедших этот путь с упорными боями за два с лишним года, наполнит сердце.

…Перелом... Он приближался с такой же неизбежностью, с какой наступает рассвет после темной ночи. Ведя оборонительные бои в руинах города и приковав к себе значительные силы войск Паулюса, мы понимали и чувствовали, что Ставка Верховного Главнокомандования готовит силы для решающих ударов по огромной группировке противника на сталинградском направлении, что наступит такой день, когда мы перейдем в наступление.

Как стало известно позже, соотношение сил к 19 ноября 1942 года выглядело так.

Войска трех фронтов — Юго-Западного, Донского и Сталинградского — имели: личного состава 1 миллион 106,1 тысячи человек, орудий и минометов 15501, танков 1463.

Противник на этом участке фронта — личного состава 1 миллион 11,5 тысячи человек, орудий и минометов 10290, танков 675.

Как видно из этих данных, советские войска превосходили противника особенно в артиллерии и танках, что при контрнаступлении имело решающее значение.

Советское Верховное Главнокомандование сумело накопить необходимые резервы, что для противника было неожиданным.

Утро 19 ноября было туманным. Пожалуй, этот день был одним из самых тяжелых для налаживания переправы. Переправиться с того берега никто не смог.

Мы даже не могли по авиации противника определить, что делается в стане врага.

Я вышел из блиндажа в назначенный приказом час начала артподготовки в слабой надежде, что орудийный гул донесется и до нас.

Было темно. Все плавало в густом туманном молоке.

Семь часов двадцать минут.

А между тем стремительно надвигалась развязка.

В 7 часов 20 минут 19 ноября, как это и было назначено, орудия и минометы, сосредоточенные на главных участках прорыва общим протяжением 28 километров, были приведены в боевую готовность. В 7 часов 30 минут последовала команда открыть огонь. 3500 орудий и минометов обрушили на позиции противника тонны металла и взрывчатых веществ. Один час велся огонь на разрушение и двадцать минут — на подавление.

Впервые в ходе Великой Отечественной войны наши войска наносили удар такой мощности.

Артиллерийский удар нанес врагу тяжелый урон, он ошеломил его.

В 8 часов 50 минут пехота и танки 5-й танковой и 21-й армии Юго-Западного фронта и ударная группировка 65-й армии Донского фронта перешли в наступление.

Подвижная группа 5-й танковой армии — 1-й и 26-й танковые корпуса — и 4-й танковый корпус 21-й армии к середине первого дня наступления завершили прорыв тактической обороны противника и вышли на оперативный простор. Развернулись бои в глубине обороны противника. Наши войска, преодолевая сопротивление врага, успешно развивали наступление.

Сталинградский фронт переходил в наступление силами нашей, соседней 64-й армии, 57-й, и на левом фланге удар наносила 51-я армия. Развить наступление должны были 13-й танковый корпус под командованием полковника Т. И. Танасчишина и 4-й механизированный корпус под командованием генерал-майора танковых войск В. Т. Вольского. Вводился в бой и 4-й кавалерийский корпус под командованием генерал-лейтенанта Т. Т. Шапкина. 4-й кавкорпус почти целиком состоял из кавалеристов среднеазиатских республик: из казахов, киргизов, узбеков, таджиков и туркмен.

Туман начал рассеиваться только в десятом часу утра. Несколько раз командующий фронтом А. И. Еременко переносил срок начала артподготовки.

Орудия и минометы открыли огонь в 9 часов 30 минут утра.

Удар наносился в 60–70 километрах от командного пункта 62-й армии в районе озера Сарпа.

В городе также шел бой. Мы навязывали бой штурмовыми группами.

К середине дня 20 ноября войска Сталинградского фронта осуществили прорыв.

В 13 часов вошел в прорыв 4-й механизированный корпус, в 16 часов на своем участке устремился в глубину обороны противника 13-й танковый корпус. В 22 часа вслед за 4-м мехкорпусом двинулся 4-й кавалерийский корпус, развивая наступление на запад.

Во второй половине дня 20 ноября Паулюс на совещании в своем штабе впервые заговорил о серьезной опасности. Он предупредил, что может создаться критическая обстановка. Но он был сдержан. В общей путанице, при разрывах в связи, в непривычной для них обстановке немецкие генералы еще не сориентировались.

Только к вечеру 20 ноября начали поступать сообщения к Паулюсу о полном разгроме не только румынских, но и немецких частей резерва.

Паулюс переменил местонахождение командного пункта, но уже в ночь на 22 ноября ему пришлось поспешно вновь искать более спокойное место.

Вечером 20 ноября мы в штабе 62-й армии еще не имели точных сообщений об обстановке в полосах наступления наших войск. Наше командование подводило итоги, все находилось в движении, и надо было считаться с опасностью утечки информации в руки противника.

Нам ничего не оставалось, как слабыми силами сковывать противника в городе. Мы ждали подхода и соединения с нами наступающих войск.

А между тем Паулюс, командующий 6-й армией, метался с одного командного пункта на другой. Из Голубинской он бежал в район Гумрака ночью. В расположении его штаба началась паника.

Теперь мы знаем, что 21 ноября, поздно вечером, когда штаб 6-й армии спасался бегством от советских танков, в Нижне-Чирскую, где работала немецкая штабная радиостанция, пришла радиограмма от Гитлера. Она гласила:

«Командующему армией со штабом направиться в Сталинград. 6-й армии занять круговую оборону и ждать дальнейших указаний».

Если Паулюс уже начал представлять размеры катастрофы, испытав силу наших ударов, то в далекой немецкой ставке Гитлер еще тешил себя уверенностью в своей непобедимости.

Паулюс запаниковал.

Еще наши войска не сомкнули кольца окружения, а Паулюс 22 ноября в 18 часов радировал в штаб группы армий «Б»:

«Армия окружена... Запасы горючего скоро кончатся, танки и тяжелое оружие в этом случае будут неподвижны. Положение с боеприпасами критическое. Продовольствия хватит на 6 дней».

Обрисовывая обстановку, в которой очутилась 6-я армия, Паулюс просил дать ему свободу в решении оставить Сталинград.

Гитлер немедленно отреагировал на эту попытку Паулюса. Он ответил:

«6-й армии занять круговую оборону и выжидать деблокирующего наступления извне».

К концу дня 22 ноября мы уже из многих источников получали сведения, что наше наступление успешно развивается. 23 ноября в 16 часов части 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта под командованием генерал-майора A. Г. Кравченко и 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта под командованием генерал-майора B. Т. Вольского соединились в районе хутора Советский. Кольцо окружения сомкнулось. В клещах оказались 6-я и часть сил 4-й танковой немецких армий в составе 22 дивизий общей численностью 330 тысяч человек.

К исходу 23 ноября стрелковые соединения 1-й гвардейской и 5-й танковой армий Юго-Западного фронта вышли на рубеж рек Кривая и Чир и заняли там прочную оборону.

Части 51-й армии и 4-го кавкорпуса Сталинградского фронта выдвинулись на рубеж Громославка, Аксай, Уманцево, восточнее Садовое. В результате этих действий операция на окружение врага была надежно обеспечена как с запада, так и с юга.

Ставка Верховного Главнокомандования предвидела, что противник совершит попытку деблокировать окруженные войска, и вовремя приняла меры, усилив опасное направление, куда последовал удар спешно созданной противником новой группы армий «Дон».

Попытка деблокировать армию Паулюса была сорвана, новая группировка немецких армий потерпела поражение. Кольцо окружения теперь уже прочно замкнулось.

После ликвидации южной группы немецко-фашистских войск северная группа продолжала еще сопротивляться, хотя было ясно, что полная ликвидация ее является делом нескольких часов.

Капитуляция

…Утром 2 февраля 1943 года мы с Гуровым прибыли на свой наблюдательный пункт, который находился в развалинах заводской конторы завода «Красный Октябрь». Тут же недалеко были наблюдательные пункты командиров дивизий Людникова, Соколова и Горишного. Последний удар 62-я армия наносила на заводы Тракторный и «Баррикады» и их поселки. В наступлении участвовали дивизии Горишного, Соколова, Людникова, Гурьева, Родимцева и бригада Штриголя. Одновременно на северную группировку противника наступали с запада и северо-запада части соседних армий. Наступление началось в 12 часов дня.

Артиллерийская подготовка была короткой: стреляли только прямой наводкой и по видимым целям. Мы отчетливо видели, как метались фашисты среди развалин. Тут же началась атака наших стрелковых частей и танков.

Оставшиеся в живых гитлеровцы последнюю атаку не приняли. Они подняли руки вверх. На штыках у них были белые тряпки.

Мимо нас вели сотни и тысячи пленных. Они шли к Волге и за Волгу, к которой пробивались около шести месяцев. Все солдаты и унтер-офицеры были сильно истощены, в их одежде кишели насекомые. Они были одеты так плохо, что на них страшно было смотреть: несмотря на тридцатиградусный мороз, некоторые были босые. Зато немецкие офицеры, как говорят кавалеристы, были в полном теле, карманы набиты колбасой и другой снедью, по-видимому оставшейся после распределения «скудного пайка».

На последнем наблюдательном пункте армии, в разрушенной заводской конторе «Красного Октября», собрались весь Военный совет, командиры дивизий и некоторых полков. Они радостно поздравляли друг друга с победой, вспоминали тех, кто не дожил до этого дня.

Кончилась война. Пройден большой и трудный путь. Если бы все траншеи, окопы, ходы сообщения, по которым довелось ходить в годы войны, если бы все маршруты стремительных маршей и обходных маневров соединить в одну прямую линию, она опоясала бы весь земной шар по экватору. И я горжусь, что это расстояние я прошел вместе с воинами армии — под вражеским огнем, через водные рубежи и заминированные поля.

То, что выпало в эту войну на долю наших воинов, всего советского народа, никогда еще не выпадало ни на чью долю. Эта война была самой кровопролитной и разрушительной из всех войн в истории человечества. Что мы, пережившие ее испытания, можем и должны сказать нашим детям, внукам, всем грядущим поколениям?

Каждая строчка этих воспоминаний — результат моих наблюдений, переживаний и размышлений, порой, может быть, субъективных, но всегда искренних. Я говорил, говорю и буду говорить о войне без утайки все, что думаю, что тревожит мою душу.

Зловещее пламя минувшей войны взметнулось из центра Европы, из гитлеровской Германии. Сколько страданий, какие жертвы понесли народы, чтобы погасить его! Десятки миллионов убитых и искалеченных, многие тысячи городов, сел, поселков разрушены и сожжены.

Наибольшие жертвы понес советский народ, потому что главную тяжесть удара военной машины Гитлера приняли на себя мы, советские люди. Война прошла по нашей земле от западных границ до Москвы и Ленинграда, до Нижней Волги и обратно. У нас есть полное моральное право судить и агрессора, и тех, кто развязал ему руки.

Совместными усилиями народов стран антигитлеровской коалиции пламя войны погашено там, откуда оно взметнулось.

Кто думает о прошлом, тот имеет ввиду и будущее. Кто говорит о будущем, тот не имеет права забыть о прошлом. Пройдя сквозь огонь многих сражений, я узнал тяжесть [700] войны и не хочу, чтобы эта участь снова выпала на долю народов. Но угрозу новой мировой войны нельзя считать полностью устраненной.

Разум требует не забывать уроков истории. Пусть помнят о них и те, кто строит новые планы агрессии.

Воспоминания сына Василия Ивановича Чуйкова об отце:

Когда папы не стало и по телевизору объявили о том, что похоронят его на Мамаевом кургане, многие нам начали звонить и говорить: мол, как так, это неуважение, Чуйков ведь маршал, дважды Герой Советского Союза…

Я устал повторять, что так просил отец. Пришлось даже обратиться к председателю государственной комиссии маршалу Куликову, чтобы в теленовостях добавляли к сказанному слова: "согласно воле покойного". И снова последовал шквал звонков. Говорили: мол, вот это поступок, не каждый на такое решится!

После прощания в Москве гроб отправили в Волгоград. Когда его везли по городу на лафете, вдоль всего пути траурной процессии стоял народ без шапок - тысячи людей пришли отдать дань уважения отцу. Я помню, что люди даже на деревьях сидели - хотели увидеть легендарного маршала! Мартовский день накануне похорон выдался необыкновенно теплый и солнечный. А на следующий, когда отца провожали в последний путь, вдруг повалил снег, ветер дул пронизывающий, стоял страшный холод. Казалось, на короткое время вернулся 1942 год…

За свою боевую карьеру маршал был удостоен двух Золотых звезд Героя Советского Союза, награжден девятью орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Октябрьской Революции, тремя орденами Суворова I степени, орденом Красной звезды, золотым оружием в виде шашки с гербом СССР, именными золотыми часами, многими медалями и иностранными орденами.

Сталинградская битва была особым событием в годы второй мировой войны. Она вышла за рамки представлений о способах ведения боевых действий и о психологических возможностях человека в условиях, сложившихся в борьбе за этот относительно небольшой участок земли на правом берегу Волги.

Источники:

1. Чуйков, В. И. От Сталинграда до Берлина [Текст] / В. И. Чуйков. - Москва : Советская Россия, 1985. - 701 с.

2. Чуйков, Василий Иванович. Сражение века [Текст] / В. И. Чуйков. - Москва : Советская Россия, 1975. - 397 с. : 16 л. ил.

3. Крылов, Николай Иванович. Сталинградский рубеж [Текст] / Н. И. Крылов. - Москва : Воениздат, 1979. - 380 с. - (Военные мемуары).

4. Карташов, Николай Александрович (1957-). Василий Чуйков / Николай Карташов. - Москва : Молодая гвардия, 2023. – 316 с. – (Жизнь замечательных людей).